Хайфа как большой Омнивор

Ольга Гораль — репатриантка из Москвы, хозяйка бара Омнивор, что на улице Кехилат Салоники (Община Салоники) в нижнем городе Хайфы.
Город на севере Израиля с деловым центром, морем и горами, Кармельским нагорьем, славится красотой пейзажей, смешением языков и культур. .
Район, где находится Омнивор, примыкает к порту. Здесь прогулочные бульвары, кафе, магазины, хостелы в исторической застройке, — атмосфера со своим характером.
Почему успешная московская бизнесвумен решила репатриироваться и открыть здесь ресторан, что за пельмени едут на север из Ашдода и почему слово Омнивор — это намного больше, чем название, Ольга рассказала в интервью.

— Ваше заведение в каком-то смысле успело стать легендарным. О нем говорят репатрианты, живущие в Хайфе, его упоминают в местных группах соцсетей. Почему вы выбрали открыться здесь и что сюда притягивает людей?

— Сначала мы с семьей,- я, муж Илья, дочери Маша и Саша, — поселились в Модиине — красивом, буржуазном, дорогом городе. Потом полтора года базировались в Кацрине, это самый север. Идеальная мечта — купить землю в Маале-Гамла, построить дом и поселиться навсегда на отшибе, жить посреди дикой природы. Хотелось полной перезагрузки. Однако бизнес, а я мечтала о ресторанном, надо строить в крупном городе.
Поначалу Хайфа нас немного раздражала, но когда мы поняли, что деваться некуда, мы ее тут же полюбили. Она оказалась абсолютно “нашим” городом.

— Поняли, что деваться некуда и полюбили — хорошо звучит!

— Да, мы стали иначе на это смотреть. Для меня Хайфа — сочетание всего любимого. Здесь присущее Москве разнообразие, здесь немножко Одесса, немножко Иерусалим, море. Я хожу по Хайфе и мечтаю быть профессорской пенсионеркой из местного университета, жить в Дении (район верхней Хайфы). Потом я сверху спускаюсь на рынок и мечтаю быть старой арабской бабкой, у которой есть хомула (клан), двор, внуки, правнуки…
А район, где мы открылись, самый красивый. Здешняя архитектура времен Британского мандата заслуживает большего, чем сейчас, уважения горожан. Я уверена, что это место “взорвет” город и уже через пять, семь, десять лет сюда будет не прорваться.
Мой муж серьезный архитектор. Он считает, что у Хайфы есть хороший шанс на развитие.

Нынешние новые центры Москвы и Питера раньше тоже были малоинтересной окраиной, а потом там закипала жизнь, открывались новые проспекты и туда уже было не прорваться. Думаю, здесь будет то же, если реконструируют порт. Сейчас грузовая гавань и железная дорога мешают объединению центра Хайфы с набережной.
По плану городских властей, рельсы предполагается спрятать в тоннель, а порт перенести к северу.
Это же будет Ницца или Канны! Сочетание теплого моря, гор, исторических мест! В Израиле такого нигде больше нет. Я что-то подобное видела в Бискайском заливе. Невозможно красиво.

— Что вы знаете о здании, где открыт ваш ресторан?

— Мы глубоко вникали в историю всего квартала! Искали во всех источниках. Это старая архитектура английского колониального периода. Дом 1926 года постройки. У нас того же возраста дом в Москве, на Шаболовке. И проект очень похож, огромная высота потолков — 4,5 метра.
До того, как англичане соорудили искусственную насыпь для порта, буквально в сотне метров отсюда, где сейчас проспект Ацмаут, плескалось море.
А здесь была элитная “первая линия”. Самый крутой буржуазный район, который только можно представить. И в наши дни у него нет шансов “загнуться”, потому что слава богу, у городских начальников есть мозги. Есть даже кинохроника, запечатлевшая, как дамы и господа разгуливают тут по набережной в шляпах. На первом этаже здесь были салоны красоты, магазины, рестораны, даже кинотеатр. А наверху апартаменты, гостиницы, роскошные квартиры.

— Вы стали ресторатором, а остальные члены семьи нашли себя здесь?

— Мой папа перемещается между Россией и Израилем, в Москве у него наука, эксперименты. Он очень серьезный ученый, физик-практик. Старшая дочь Маша вернулась в Россию. Она мечтает о медицине, а здесь для поступления нужно знать язык как родной и сдать экзамены на высший балл. Муж работает здесь и помогает мне вести дела. Младшая дочь на каникулах подрабатывает тут же официанткой.

— В Москве у вас был успешный бизнес, вы были востребованы, почему решили уехать?

— Мне все время куда-то хотелось, я все время куда-то рвалась. Многие мои друзья и близкие поуезжали, как только открылись границы, в начале 90-х. Я часто ездила по миру. Ловила себя на том, что пересчитываю свою недвижимость: если все продать, что я смогу купить в Канаде? А во Франции? А в Штатах? И мечтательно заводила разговор с мужем. Он отвечал, ды ты с ума сошла!
Вторая причина, почему мы уехали — эта ситуация в России. Понимаешь, что ты абсолютно бессилен перед тем, что творится. Мне было очень стыдно. Для меня это началось с дела Магнитского в 2009 году. Это было очень чувствительно.
Потом Крым. В это я просто не могла поверить. Стали серьезно обсуждать ситуацию с мужем. Он уже сам сильно недоумевал и ему тоже было стыдно. Но самым сильным триггером стало убийство Бориса Немцова. На следующий день мы записались на прием в Израильское консульство. Был февраль. Нам назначили на 19 мая, день пионерии.

— Видимо, многие захотели покинуть Россию в тот период.

— В Москве мы были граждански активны: и бульварное кольцо мы замыкали, и за Навального выходили. А потом, на 9 дней после убийства Немцова вышли на Немцов-мост. Там толпа. Много известных лиц, много знакомых. Я чувствовала абсолютную безысходность из-за повода нашего собрания. До этого казалось, нас много, надо просто порядочным людям собираться вместе. А тут ощутила, что нас слишком мало в России осталось, нам не стать критической массой. И я радовалась, что решила уехать.

— Что чувствуете, когда приезжаете в Москву? Другой воздух, другие лица?

— Воздух в Москве тяжелый, цвет города преобладающе серый. В Израиле я успела отвыкнуть, поэтому замечаю. Лица? С друзьями стало меньше тем для разговоров. Раньше болтали ночь напролет, а сейчас образовался “гвоздик”. Откровенности, доверия нет. Они тебя не понимают, каждый в своей степени.
— Из-за вашего отъезда?
— Думаю, что да. Я почувствовала, как изменилось отношение.

— До репатриации вы работали в пиар сфере?

— Да, но по образованию я журналист. С 90-х годов работаю в информационном агентстве. Оно стало самым первым пиар-агентством — “Артефакт”. Нашими клиентами были знаменитости, чьи имена на слуху. Фэшн, люкс, искусство, культура, — очень красивая сфера деятельности, но выматывающая. Позже у меня появилось свое агентство “Гольдгамер”. Это название-талисман. Гольдгамер — фамилия моей второй мамы, Фриды. Она была лучшей подругой моей мамы, они обе воспитывали меня.
Я выводила цирк Дю Солей на российский рынок, пиарила серьезные алкогольные бренды. Это был прибыльный бизнес. За полгода до отъезда в Израиль я его закрыла и поняла, что хочу начинать ресторанный. Я закончила интенсивный бизнес-курс по ресторанному управлению.
Мы репатриировались в ноябре 2015-го, а спустя год приятельница предложила мне работу в Москве.

— Вы вернулись?

— Да. Я оставила в Израиле семью и уже как экспат стала работать маркетинг-директором, а потом пиар-директором. Это большой девелоперский проект на Динамо.
В 2018 прошли последние выборы Путина. Мне поставили задачу мотивировать всех сотрудников участвовать в выборах. Я испила эту чашу до дна. Сама не голосовала, никаких отчетов о себе лично не присылала, но я должна была отчитаться документами и фотографиями за каждый департамент. Выборы состоялись 18 марта. А 28-го я уволилась, несмотря на блестящие карьерные и финансовые перспективы.

— Вы в России работали со сферой красоты, модной индустрии, к которой питают огромный интерес российские женщины. В Израиле же наш пол намного больше ценит комфорт и удобство. Вы ощутили эту разницу?

— Мне кажется, что в Израиле, как и в России, все зависит от того, откуда женщина, где она живет. Если в буржуазном районе верхней Хайфы, то она по стилю мало отличается от москвички. Если на с Адара (недорогой район средней Хайфы), то она, скорее, будет похожа на жительницу города Судак. Никого не хочу обидеть.
Но, конечно, здесь более свободно себя чувствуешь. Выхожу утром с собакой в шортах, майке и шлепанцах. Мне так удобнее.

— Вернемся к вашему ресторану. Что означает “Омнивор”?

— На латыни это слово означает “всеядный”. Это не я придумала. Есть одноименный гастрономический фестиваль, даже движение, родившееся во Франции. Обмен гастрономических культур по всему миру и открытие будущих звезд Мишлен.
Мой подруга, ресторанный критик и фуд-энтузиаст, живущая в Париже, решила организовать такой фестиваль в Москве. Суть такова, ресторанные шефы из разный стран делятся опытом и вместе готовят ужин из местных продуктов и из привезенных иностранными коллегами.
Я стала пиарить фестиваль и в итоге он трижды проходил в Москве. И тогда я тоже влюбилась в это слово и в эту идею. Омнивор — это когда на базе гастрономии люди между собой решить вообще любой вопрос. Культурный, религиозный, межполовой.
И мой ресторан получил это имя.
На одной с нами улице арабы подают устрицы, рядом евреи пекут пиццу, еще в одном кафе выходцы из Румынии жарят свинину. Омнивор абсолютный. Да и сама Хайфа очень “омнивористая”.

— Как бывший житель Хайфы могу вспомнить и общие праздники, которые отмечают сразу несколько разных общин.

— Да. На новый год ко мне приехали друзья из разных стран. Отмечали в ресторане.
Потом встретили на улице араба-христианина, нарядившегося ёлочкой и водили с ним хоровод. А Новый год, между прочим, это не еврейский и не арабский праздник.

— Вы как опытный пиарщик готовили местную аудиторию к открытию заведения, завлекали народ?

— Нет, не было времени. Занималась непосредственно рестораном. Найти место, все организовать. Муж помогал. Кроме того, у нас есть местный партнер. Работы много, у меня мало персонала, я не могу себе позволить нормальный штат. В Израиле высокие зарплаты, на это уходит очень много средств, плюс налоги на работников. Поэтому семь смен в неделю на кухне я беру на себя.

— А часы работы?

— Работаем с 10.30 до 23.00. Мы “утренне — вечернее” место. До нас тут была кофейня и люди по привычке ходят выпить кофе. До ночи у нас мало кто засиживается, основной поток в вечерние часы, — размеренный ужин в тусовке, в гуще событий. У нас большой микс гостей. Жители Хайфы, и туристы с заходящих в порт лайнеров, и русскоязычная публика, арабы, репатрианты и израильтяне. Есть постоянные клиенты, это наши люди. Для меня это такое счастье! Мы продвигаем хорошее вино и вкусную еду.

— Есть хиты?

— Пельмени от Фриды. Их лепит в Ашдоде та самая мама-Фрида! Я планирую открывать кулинарию тейк эвей “Мама Фрида” в самое ближайшее время. Вареники с картошкой наши тоже очень любят. Очень нежное тесто и необычный аромат, потому что я я посыпаю их пудрой из белых грибов, которые мне из села Никольское присылают друзья. Активно заказывают торт Наполеон, который я пеку сама по южнорусскому рецепту. Зимой все сходят с ума от лукового супа. Одно время у нас были очень вкусные яйца бенедикт, голандез (соус голандский).
Также подаем классические сырники. В пятницу, когда весь Израиль гуляет, мы работаем до поздней ночи.
А еще мы поддерживаем новых репатриантов: каждый понедельник для них скидка 20% на все меню.

— Действительно очень вдохновляюще и разнообразно. А вы продолжаете быть в Израиле также граждански активны, как в России и что думаете о местной политической кухне?

— Я мало что понимаю в местной политике и даже рада этому — могу сосредоточиться на своих задачах. На местные выборы я ходила, голосовала протестным образом, не хотела отдавать голос за нынешнего премьера и его партию. А на выборах мэра Хайфы я голосовала за Эйнат Калиш (которая победила). Потому что она архитектор, это меня впечатлило. Также она мне чисто внешне понравилась, и то, что она женщина в политике. Знаю, что позже она подверглась критике, на нее лился поток грязи и обвинений. Наверное, в политике это неизбежно. Такая сложная страна, как Израиль, такой сложнейший город как Хайфа… Которая Омнивор и есть. Вариться в этом котле — та еще задача.

Лидия Михальченко

Исследовательница Дома свободной России