Я могу жить практически в любой стране, но предпочитаю Израиль

Жить в Израиле и руководить компанией в Санкт-Петербурге, практиковать восточное единоборство в качестве сэнсэя, развивать компактный бизнес и отвоевать половину рынка поставок строительной древесины из России — все это об одном человеке.

Сергей Островский — бизнесмен, гражданин России и Израиля рассказал о своих проектах, видении будущего России и о том, почему он предпочитает жить в Хайфе. 

— Мы репатриировались шесть лет назад. Я родом из Питера, в 18 лет переехал в Москву. Как-то съездил по программе “Таглит” в Израиль. Мне понравилось, возникла идея когда-нибудь сюда переехать. В 2012-м, в год выборов президента России была надежда, что за Прохорова проголосует больше людей, что народ увидит какую-то другую дорогу. Но выборы окончились как обычно и мы с семьей приняли окончательное решение о переезде.
Мы жили в хорошем районе Москвы, у нас был уютный микромир, яблоневый сад рядом, детская площадка, наша поликлиника. Но возникло понимание, что нужно двигаться дальше, пробовать что-то новое. 

—  У вас востребованная профессия?

— По профессии я менеджер, в России у меня был IT бизнес, который я открыл в 18 лет. Компания занималась системным администрированием малого и среднего бизнеса. До этого на рынке были только очень крупные системные интеграторы типа HP, а я предложил системное обслуживание малому и среднему бизнесу.  Мы решали большой спектр задач.
В каждой фирме был сисадмин. Но он мог заболеть, прогулять, уйти в отпуск, надо было искать подмену. А наша компания брала на себя эти функции за меньшие, чем его зарплата, деньги. Если заболевает один специалист, мы его быстро меняем. За абонентское обслуживание не взимается налог.  Моя компания быстро разрослась.
Однако, не было ощущения безопасности. В России можно легко лишиться успешного бизнеса. Мы уехали.

— Трудно было поменять страну?

— Первые два года в Израиле мы жили на средства от московской компании. Но без моего присутствия она начала потихоньку глохнуть. Я каждый месяц мотался на неделю в Москву, очень утомился

— И вы решили начать бизнес в Израиле?

— Пробовал разные. Например, я занялся медтуризмом. Мне удалось его развить, несмотря на то, что эта сфера себя дискредитировала некомпетентными и алчными посредниками. Ведь на лечение приезжают больные, растерянные, часто, не владеющие английским. Ими легко манипулировать. Человека запугивают, навязывают лишние процедуры.

Мы работали иначе. Встречали пациента в аэропорту, везли в больницу, он напрямую общался с врачами, мы  переводили разговор. Далее пациент платил напрямую больнице, а та возвращала нам определенный процент. Мой местный партнер хорошо знал врачей, подбирал нужных. Таким образом наши клиенты не переплачивали.

Мой бизнес пошел в гору, но случился Крым, рубль обвалился и покупательная способность россиян резко сократилась. Скажем, раньше человек приезжал в Израиль и сделать какую-то процедуру или обследование стоило 20 тысяч рублей, а потом это вдруг стало ему стоить 60 тысяч рублей… Плюс подорожали билеты и проживание в Израиле. 

Мы закрыли бизнес.

Отмечу, что он был тяжёл морально. Пациентов надо психологически поддерживать. Особенно было трудно, когда прилетали люди с больными детьми, иногда — за последней надеждой

— Как вы переводили пациентам? Уже тогда хорошо знали иврит?

— Я до сих пор хорошо его не знаю. У меня был ивритоговорящий  партнер. А я до сих пор не владею языком. Все дела и переговоры веду по-английски или по-русски. 

— Почему вы арендуете этот прекрасный дом на горе? Многие репатрианты предпочитают покупать жилье.

— Мне очень нравится это место. Но покупать в Израиле невыгодно. Платить за аренду дешевле, чем купить. В Берлине, в Праге можно найти варианты выплаты цены дома в рассрочку за 20-25 лет, а здесь,  как я посчитал, на приобретение уйдет 60 лет, то есть, втрое больше.

— Ваша основная деятельность сейчас — поставки древесины в Израиль. Расскажите о ней. 

— Продажа пиломатериалов, фанеры, МДФ (отделочные материалы из древесноволокнистой плиты средней плотности), продажа клееного бруса. Есть целая линейка материалов, которые я продаю преимущественно из России, но также из Латвии и Финляндии, — преимущественно в Израиль. Сейчас мы выходим и на другие рынки, например, работаем с Иорданией, а также с европейскими странами — Голландией, Сербией, Болгарией. Ведем переговоры и с Японией. Постепенно растем.

За два года мы с партнером сумели взять на себя половину пиломатериалов и смежных продуктов, которые экспортируются из России в Израиль, и нам этот рынок уже стал тесен. Я работаю дома и езжу раз в неделю, чтобы увидеться с партнером. Этот режим для меня наиболее комфортный. Я пробовал вариант каждый день ходить в офис, но мне не понравилось. 

— Как происходят поставки?

— Из-за плохой деловой репутации России израильтяне боятся платить деньги заводам напрямую. Было много историй, когда деньги выплачивались, а товар не отгружался. Мы решили действовать иначе: на свои средства  покупаем материалы в России, отправляем в Израиль и когда товар уже  находится в море, клиент переводит платеж. У него в таком случае минимальные риски.
Когда мы пришли на этот рынок четыре года назад, основными поставщиками дерева в Израиль были Финляндия и Швеция. Это на 5-10 процентов дороже, чем из России. За два года мы сумели убедить потребителя, что в России материал не хуже. Там самая качественная в мире фанера и древесина.

Наши клиенты – израильские и палестинские компании, занимающиеся строительством и производством мебели.

— Клиенты ждали более низких цен?

— Да, но Россия за последние десять лет совершила большой технологический прорыв. Продукция, которую мы привозим, очень хорошего качества. Мы сумели побороть ценовой разрыв, который раньше был между российским деревом и финским.

Сначала действительно продавали на 20-30 процентов дешевле,  чтобы клиенты попробовали материал в работе. Позже возвращались к вопросу цен. В итоге мы потеснили европейских поставщиков на израильском рынке.

— В какие сроки товар из России доставляется в Израиль?  

— Судно идет 3-4 недели. Привозим по 100-150 контейнеров в месяц.

— Вы владеете и логистической компанией, она была создана для организации ваших перевозок?

— Два года назад к нам обратился владелец крупнейшей израильской логистической компании и сказал, что хочет открыть филиал в России. Просил содействия. На тот момент логистика была нашей “узкой частью”. Когда бизнес вырос, возникла проблема организации поставок. Сторонние компании подводили, например, без предупреждения задерживали грузовики, завод звонил нам, мы звонили контейнеровозам, в логистическую компанию, там начинали искать водителей…
Мы с израильтянином зарегистрировали филиал компании в России и открыли его в Москве. Однако, вскоре поняли, что это ошибка, т к все основные транспортные потоки России идут через Питер.  Перебрались туда. 

— Как все работает сейчас?

— Мы покупаем древесину на заводе. Наша логистическая компания подает туда контейнеры, они загружаются деревом, едут в порт. Там их грузят на ближайшее судно в Израиль. Мы работаем с питерским портом, пытаемся и с новороссийским, но пока это тяжело. Новороссийск это такое государство в государстве: неоправданно высокие цены, нет прозрачности.
Скажем, мы везем пиломатериалы из Калужской области. Выходит, что дешевле привезти через северную столицу, хотя по расстоянию это дальше. Из Петербурга приходится всю Прибалтику огибать и всю Европу, а из Новороссийска — только Черное море переплыть. 

За 2,5 года логистический бизнес сильно вырос. Сейчас у нас офис на площади Александра Невского, это практически Невский проспект. Помимо собственных наша фирма возит грузы сторонних клиентов. В целом выходит очень серьезный объем. 

— А в какой стране вы платите налоги?

— Моя торговая  компания зарегистрирована в Великобритании. Законодательство этой страны гораздо лучше отрегулировано и понятно по сравнению с российским и даже с израильским. Кроме того, десять лет после репатриации доходы в другой стране не облагается налогом. Кстати, многие новые репатрианты про это не знают, я стараюсь им рассказывать. Также у меня компания зарегистрирована в Шотландии и она не платит налоги в случае, если получает доходы за пределами Великобритании. Так что моя шотландская компания не платит налоги совершенно на легальных основаниях и я как физлицо не плачу налоги потому что  я новый репатриант. 

— Ваша компания в Санкт-Петербурге, а вы в Израиле. Насколько вам удобно контролировать ее деятельность?

— У меня были разные бизнесы. В IT бизнесе работали сорок человек в “пиковый” период. После этого я перешел к модели компактных бизнесов, которая мне очень нравится. В  маленьких командах проще оптимизировать  бизнес-процессы. Мы даже обходимся без бухгалтера, я сам свожу все финансы, все считаю. Сколько заработали, сколько есть денег в обороте и тд. Мне в случае с шотландской компанией и не нужно бухгалтерское образование, я экономическую модель подсчитываю.

В питерском офисе работают три человека и управляющий, он постоянно со мной  на связи. Это прозрачная, более контролируемая модель. Гораздо ниже  риски, меньше болит голова. 

— Как пришли к такому формату?

— В Москве после кризиса 2008 года вместо сорока сотрудников у меня осталось трое, через полгода я начал зарабатывать денег в два раза больше, чем когда их было сорок. С тех пор так и работаю. 

— Вы открыли свою первую IT компанию в восемнадцать лет, еще не обладая профильным образованием. Как это удалось?

— Я не считаю, что нужно профильное образование, чтобы открывать бизнес. Бил Гейтс, например, не закончил колледж. Стив Джобс тоже не успел завершить образование. А мой любимый поэт Иосиф Бродский, лауреат Нобелевской премии и профессор 6 американских и британских университетов, даже восьми классов не закончил. Я не считаю, что образование это необходимый фактор для открытия и ведения бизнеса. В 18 лет я понимал систему администрирования, был системным администратором, я увидел возможность, окно для создания компании.  Я просто действовал, у меня не было другого выхода. Я был мальчиком, который из Питера переехал в Москву с семьюдесятью долларами в кармане. На самом деле я очень ленивый. Стараюсь воспитывать в себе качества бизнесмена, но я все время собой недоволен.

— Перед интервью я наблюдала вашу тренировку, что это было?

— Я с 13 лет занимаюсь боевыми искусствами. Сейчас была тренировка Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю. Это наиболее древнее и уважаемое боевое искусство Японии, ему более пятисот лет. На занятиях мы практикуем определенные ката, тренируем последовательность действий разным японским классическим оружием. Начал этим заниматься в 2005-2006 году в Москве. Когда я переехал сюда, обнаружил, что в Израиле нет преподавателей данного боевого искусства.

Есть определенный набор ката, которые можно делать в одиночестве, все остальные каты требуют партнера. Я пошел в различные секции, чтобы познакомиться. У меня неплохой уровень айкидо и я всем говорил, что занимаюсь Катори Синто-рю, хотите, я вам покажу? Через какое-то время нашлись несколько постоянных учеников для совместной практики. Одна группа у меня во дворике тренируется, а другая — в Тель-Авиве, в парке А Яркон.

Прошлой осенью я получил официальное признание от японского додзё. Каждый год езжу в Японию на стажировки. Я получил первый мастерский свиток — свидетельство, что я изучил определенный набор базовых техник. У меня есть сидосё — это сертификат представителя школы в Израиле.

Полагаю, что если человек живет в большом городе, ему необходимо занятие для отключения от суеты. Люди, которые не занимаются боевым искусством, либо йогой, либо фитнесом, начинают выдыхаться.

— Приходилось когда-нибудь применять ваше боевое искусство для самообороны?

— Семь лет назад в Питере был случай, я шел по улице и увидел, как мужик припер женщину к забору и бьет ее по голове, я вмешался. Мужик был пьян и набросился на меня, но мне удалось его обезвредить. Однако, я не могу сказать, что айкидо очень боевая техника, скорее самозащита.

Я занимался тайским боксом, боксом, дзюдо и могу сказать, что в реальной жизни айкидо помогает оценить обстановку, помогает контролировать, что происходит вокруг. С точки зрения техники, в драке я скорее всего буду использовать не айкидо, а какие-то более прикладные единоборства. У крав-мага много общего с айкидо, ею тоже немного занимался. Но это не боевое искусство, а набор определенных техник.

Боевое искусство подразумевает и философскую часть и более глубокий  смысл несет, это проработка на более тонких уровнях. А чтобы по крав мага или боксу получить хороший уровень, достаточно позаниматься два года. Для достижения уровня в айкидо, может потребоваться несколько лет. 

— Насколько вы интегрированы сейчас в израильскую действительность? Шабат, праздники, традиции?

— Какие-то традиции мне здесь очень нравятся. Например, на Йом кипур я, если нахожусь в Израиле, что не часто бывает, так как я недели по две в месяц отсутствую в стране, я сутки держу пост и не езжу на машине. Мне это нравится. Какое-то время я пытался отключать телефон каждый шабат, но это не очень сработало, поскольку в субботу бывают рабочие моменты.

— Голосуете ли вы на израильских выборах? 

— Да, если нахожусь в стране.

— На ближайших выборах за кого будете голосовать?

— Наверное, за действующее правительство. Не то, чтобы оно мне очень нравилось, но в Израиле сейчас довольно неплохо и я не хочу, чтобы стало хуже.

— Вы размышляли о возвращении в Россию?

— Я часто прокручиваю сценарии относительно развития событий в России. У моей семьи есть европейские паспорта, мы свободно можем перемещаться по миру, можем поселиться в стране ЕС, России, Израиле. Но на текущий момент мне нравится в Израиле. Иногда хочется в Россию, там все знакомо и понятно. Но достаточно приехать туда зимой на пару недель и желание уменьшается.

Начинаешь вспоминать ощущение вязкости, и негарантированности.

Впрочем, там живут мои родители, родственники, там прошло 28 лет моей жизни. Иногда возникает желание вернуться в Россию, но оно быстро пропадает, если начинаешь об этом серьезно думать. 

Лидия Михальченко

Исследовательница Дома свободной России